- Невилл, опять!

Их возгласы сливаются в один. Почти стон. И это было бы забавно, только я все равно чувствую себя неловко.

- Невилл, - это Луна, уже мягче, - ну, пожалуйста, следи за собой. Ба покачивает головой, не поднимая глаз от вязания.

Я просто зачитался. К тому же вечер, а ближе к ночи пальцы всегда болят сильнее, поэтому я непроизвольно, всего лишь для того, чтобы убедиться, что они в порядке, начинаю дергать фаланги и нажимать на костяшки. Как будто одной боли недостаточно.

А их раздражает этот хруст.

И они одергивают меня – практически каждый вечер.

Действительно, неудобно. Особенно перед Ба. Словно я хочу напомнить ей. А я не хочу напоминать, напротив, я сам бы с удовольствием забыл. Только проклятая простреливающая от запястья до ногтей боль еще хуже снов. Зелье сна-без-сновидений мне выдают в Мунго ежемесячно, и я никогда не отказываюсь, хотя бы для того, чтобы не расстраивать Ба. Но нехорошие сны редки, в отличие от постоянно ноющих пальцев. Это, так сказать, праздник, который всегда со мной. Именно поэтому я отказался от Обливэйт в свое время – я просто не вижу в нем смысла, потому что лучше помнить, почему у тебя болит, чем терпеть…бессмысленно.

Пока Луна говорит о чем-то с Ба, по-моему, опять о кулинарии, тема неисчерпаемая, как я успел убедиться, я снова утыкаюсь в книгу, сжав её изо всех сил – от греха подальше. Пусть болят сами по себе.

Смешно сказать, но я оказался последним пострадавшим в Той Войне. Ну, с нашей стороны, конечно. Это здорово и правильно, но довольно нелепо. Как будто история, начавшаяся с пророчества о дне рождения – наша с Гарри общая история – и должна была закончиться именно так, очередным ляпом Невилла Лонгботтома и безукоризненным подвигом Гарри Поттера.

Я очень люблю Гарри. Я …даже не благодарен, я просто обязан ему жизнью. Правда, не только ему, но об этом как раз я стараюсь не вспоминать.

Но со стороны все выглядит как всегда: влипнувший в самую крупную неприятность в своей жизни растяпа Невилл и пришедший ему на помощь школьный товарищ.

А если для спасения друга Гарри пришлось убить Сами-понимаете-кого, так это только делает ему честь, правда?

Короче, история замечательная, и все её знают, просто не всегда хочется ощущать себя маленьким камушком, обрушившим вслед за собой мощную лавину.

Но я привык. К тому же, прошло уже почти три года, и сиюминутные заботы постепенно оттесняют происшедшее именно туда, где ему положено находиться – в хроники, на страницы учебников, в ломкие подшивки газет.

И, Мерлин, за это совсем нетрудно заплатить вечно ноющими пальцами.



- … этот торт на их День Рождения. Неплохая идея, правда, Августа? День рождения. Наша новая традиция – мы придумали её после Победы, и вот уже третий раз будем отмечать наши дни рождения вместе с Гарри.

- Ну, Луна, до праздника еще целый месяц…

- А я могу поспорить, что Джинни тоже готовится загодя! Ба хмыкает и качает головой. Я бы тоже хмыкнул, но лучше мне промолчать. Мне не очень нравится эта их вечная конкуренция с миссис Поттер.

Я чувствую себя виноватым перед Луной. Потому что никак не могу решиться и хоть как-то и куда-то продвинуться в наших отношениях.

Все получилось случайно: она навещала меня в Мунго, но там всегда было много посетителей, а потом стала приходить домой, и на каникулах, и после того, как я закончил школу, а она училась еще год. И понравилась Ба. И стала работать вместе со мной, и наша фирма теперь называется красиво: «Оранжереи ЛиЛ».

«ЛиЛ» - это Лонгботтом и Лавгуд, похоже на название цветка. Мне нравится. Только, кажется, Луне нравилось бы больше, если второе «Л» тоже было «Лонгботтом».

А я все никак не могу сделать давно ожидаемый шаг. Не знаю, что меня останавливает.

Гарри и Джинни, Рон и Гермиона, Дин и Лаванда – все подшучивают над нами. Они-то сыграли свадьбы одновременно, и я возился почти неделю, украшая новый дом в Годриковой Лощине цветами – вьющимися розами и тяжелыми лилиями, нежными нарциссами и вызывающими каллами, так, что все напоминало одну огромную прекрасную клумбу.

…А Луна не поймала ни один из трех брошенных молодыми супругами букетов.

Значит, так и должно быть, - малодушно вру я себе. Мне нравится работать с ней, я могу заниматься только растениями, а не этой кошмарной документацией, в которой я тонул целый год до того, как она окончила школу. Мне нравится, когда она вечерами болтает с Ба, а я сижу с книгой на диване или просто слушаю их разговоры. Мне даже нравится провожать её домой, только неловкие заминки на крыльце каждый раз смущают меня и расстраивают, я так думаю, Луну.

Но я же не могу сказать ей : «Это – все, что угодно, только не любовь»?

Когда-нибудь я наберусь смелости и скажу.

Но не сегодня, точно.

Мы аппарируем к её дому, топчемся на ступеньках, она вздыхает – я даже ни разу не поцеловал её, честно, но она, по-моему, все время ждет этого.

Мистер Лавгуд, открывающий нам дверь, - вот тот, кого я всегда рад видеть.

Джинни как-то шепнула мне, что он считает меня неподходящим кавалером, а работу Луны в «Оранжереях…» - блажью, поэтому я с облегчением откланиваюсь.

- Невилл, ты помнишь, что завтра с утра у тебя переговоры? Документы я оставила на каминной полке.

Она – фантастическая. Завтра мне надо только взять красиво, в виде инкунабулы, оформленную папку, и отправиться на новую встречу.

Какой-то господин из Франции готов оформить безумный заказ. Такой, что от масштабов работы и суммы гонорара голова идет кругом.

Я даже не думаю пока о том, что это «выход на международную арену», как гордо говорит Луна. Я справлюсь, конечно, растения – это то немногое, в чем я уверен от и до, но каждый раз мне немного тревожно.

- Спасибо, Луна. Спокойной ночи.

- И не забудь принять зелье, - успевает сказать она еще одну дежурную фразу.

Ну, уж с этим я сам разберусь.



…Самонадеянное заявление, как я понимаю в четыре часа утра.

Теперь придется сидеть в комнате, глядя, как рассвет раскрашивает розовым и золотым сад, потому что Ба спит чутко, а я её точно разбужу.

Впрочем, мне есть, чем заняться: толстый том «Магических растений кечуа» давно дожидается своего часа.

Это – подарок с Симпозиума гербологов. Удивительный специалист, этот Хорхе Рикельме из Эквадора, мы переписывались почти год, чуть не угробив наших сов, но встретились, наконец, и я получил в подарок семена одного преинтереснейшего растения, да еще вот такой фолиант.

Кстати, о семенах. По-моему, они так и остались в каком-то кармане парадного костюма. Завтра надо проверить, все равно высаживать их можно только в ноябре, по календарю южного полушария.

Но эта рассеянность меня погубит когда-нибудь.

Они оправдывают её тем, что со мной случилось, но, на самом деле, я, наверное, всегда был недотепой.

А то, что случилось… Сон опять повторился, но это неудивительно. Плохие сны сопровождают теперь каждый июль.

Потому что я попался в глупую ловушку именно за месяц до дня рождения.

Меня просто выкрали. Когда я возвращался из лавки – ничего глупее и придумать нельзя.

После смерти Альбуса Дамблдора все так заботились о Гарри, и это было правильно, а я, дурак, ни на минуту не задумался о том, что со мной может произойти нечто более худшее, чем бой в стенах Хогвартса.

Только увидев её глаза – именно её глаза – я подумал…

Да сразу обо всем: о папе и маме в Мунго, о Ба, которая останется одна, и лишь потом – о собственной смерти.

Честно говоря, одно время я даже собирался бросить гербологию. Потому что не мог смотреть на зеленый цвет.

Цвет её глаз, цвет тяжелой и сочной летней листвы, в зелени пульсируют, сужаясь-расширяясь, черные зрачки, и взгляд получается завораживающим – как у змеи.

Я не мог оторваться от них, ни когда она раз за разом повторяла «Круцио», ни когда заклинания вырывали кости из пальцев, так что они торчали под разными углами, а она весело шептала мне «лягушонок».

Я ничего не мог, только смотреть в её глаза.

Потому что так, наверное, вели себя папа и мама.

Потому что это была она, Беллатрикс Лестранж.

Только она навещала меня в той комнате, куда они меня бросили.

Только она задавала мне один и тот же вопрос: «Где Поттер?»

Я знал, что Гарри отправился в дом родителей, но отвечать не мог – просто смотрел. Как кролик на удава, наверное.

А она обещала мне встречу с их Лордом и …много чего еще обещала…её голос, низкий и уверенный, отражался от стен и, кажется, впивался в мозг, и боль персонифицировалась – в голосе и в зеленых глазах.

Где-то в коридоре за стеной разговаривали мужчины, но ко мне никто не заходил. Только Беллатрикс.

Поэтому я вполне мог бы упасть, если бы не был распластан по стене заклинаниями, когда она пришла не одна.

Человек рядом с ней был высок, худ и в маске.

- Смотри, какой подарок Лорду, - гордо сказала она, ткнув в меня палочкой.

- Неплохо, - голос был глухим, неярким, поэтому я воспринял его с …облегчением?

- Глупыш, - мурлыкнула Белла, - не хочет выдавать приятеля. Уперся, совсем как те безумные авроры, его родители. У вас это фамильное, а, Невилл?

Мужчина пожал плечами и подошел ближе. И дотронулся до меня. Он был первым, кто дотронулся до меня за прошедшие… дни, недели – не знаю. Не помню.

Пальцы были худые, сильные и холодные. Черные глаза в прорезях маски.

Я не плакал. Я ни разу не заплакал, пока она издевалась. Но это человеческое прикосновение…оно ломало хуже и больнее, чем все её трюки с Непростительными и прочим.

- Невилл Лонгботтом? – опять глухо переспросил он. – Ну-ну…

И убрал руку. Мне так не хотелось, чтобы он её убирал – я проследил за ней, и…



Я просто притерпелся тогда. Иначе умер бы сразу.

Я узнал эти желтоватые ногти. И шрам около большого пальца – на третьем курсе у меня разнесло котел, и осколок металла впился ему в кисть. Шрам получился странный, похожий на букву L, потому я и запомнил.

Это был Снейп.

Убийца.

Упивающийся Смертью.

Мой преподаватель.

Мой кошмар.

Я, наверное, дернулся, потому что он отступил на шаг.

Покачал головой, разглядывая меня.

- А если он не доживет до появления Лорда, Белла?

- Значит, одним пророчеством меньше, - легко ответила она, - но он продержится, он сильный мальчик. Если бы я точно знала, когда прибудет Лорд…

- У него хватает забот и без этого, Белла.

Надо было сказать хоть что-то, да? Дерьмо, предатель, ничтожество…

Только я молчал, уставившись на его руку, как будто она могла помочь мне.

Наверное, могла – убить на месте.

Его пальцы сжались на рукоятке палочки чуть сильнее, а потом…он развернулся и вышел, бросив:

- И все-таки я бы не усердствовал, милая.

- Все осторожничаешь? – проворчала Белла в его спину, а потом повернулась ко мне, и голос её опять стал радостным и сочным. – Как наши лапки, лягушонок?

…И я уже знал, что это может означать.

Странным, но для меня – вполне логичным оказалось то, что я практически не помню, как все закончилось.

Кажется, вот-вот закрылась дверь за Снейпом, и Беллатрикс улыбнулась мне почти нежно…и непременные очищающие и Эннервейт перед её уходом, и все-таки я провалился в какую-то черную дыру, предупреждение Снейпа только завело её, и она, похоже, переусердствовала…А потом дрожали стены, и потолок, и из-под двери тянуло дымом, и на меня снова смотрели зеленые глаза, но уже по-другому зеленые, и знакомый голос ругался, шептал и просил: « Потерпи, Невилл, потерпи, все уже в порядке…» Меня даже не удивило, что они оказались там одновременно – Гарри и Тот, кого нельзя…

И что, как полюбила повторять Минерва, дружба победила все.

Меня удивило другое, Поттер признался в этом нехотя, и спустя неделю - когда я смог соображать - что адрес места, где меня держали, они получили за день до моего освобождения.

Получалось, что это мог сделать только один человек.

И когда я сказал об этом Гарри, он вздохнул и согласился.

Потому что тоже не был готов к такому повороту событий.

Я даже хотел поблагодарить его, этого самого человека, но, когда я вышел из больницы, все разбирательства уже были закончены, учебный год давно начался, мне надо было нагонять ребят.

А Снейп пропал.

То есть, он не вернулся в Хогвартс, он вышел из Министерства оправданным и реабилитированным – и пропал.

Я до сих пор думаю, что это к лучшему. Потому что представить, что я подхожу к нему и говорю: «Спасибо, сэр, вы спасли мне жизнь, вы помогли Гарри убить Сами-знаете…» - я не могу. Я буду стоять и мямлить что-нибудь под его презрительным взглядом, чувствуя себя полным идиотом. Я и так с трудом пережил то, что Драко закончил школу одновременно с нами, почему то казалось, что и его я слышал там, в коридоре… Но Снейп ему тоже помог, дав показания о том, что Малфой как-то косвенно работал для Ордена. Получался совсем бред: он вытащил из больших неприятностей гриффиндорца и слизеринца.

Впрочем, такая двойственность была вполне в его стиле.

А потом началась новая жизнь.

И фирма, и Ба, о которой теперь надо было заботиться - мне, и Луна, и общий день рождения – особенно ценный, ведь мы встречаемся не так часто, как хотелось бы.

Неизменными остались только походы к родителям по субботам, и теперь я вспоминаю, как странно было лежать в больнице, чувствуя, зная, что они рядом, всего двумя этажами ниже. Просто они никогда не были так …рядом.

Ну, я не помню, по крайней мере.

Ба говорила, что мама беспокоилась и плакала, пока я лечился, и колдомедики даже надеялись, что её состояние может измениться к лучшему, но…

Хотя что об этом говорить? Я привык.

И если я не перестану тупо смотреть на раскрытую передо мной книгу, а начну собираться, то даже не опоздаю на встречу.

Деловой костюм, который у меня один, для всяких переговоров и конференций, мантию, палочку, папку, не забыть папку на камине, Ба уже трудно вставать, чтобы разбудить меня, вот я всегда и прихожу на грани опоздания, семена, ладно, переложу потом, вечером…



Этот француз снял целый дом, огромный, пустой и светлый.

Мы сидим в большом холле, я изучаю пергамент с его заказом, и голова кружится… Очень, очень интересно…

- Только, мистер Лемель, вы должны зарегистрировать наш контракт в Министерстве…Некоторые растения входят в список контролируемых…

- Конечно, мистер Лонгботтом. Можете называть меня просто Реми.

- Благодарю, но мне привычнее…

Как можно называть его по имени? Ему больше сорока, наверное, и он весь …какой то серый: и костюм, и седые волосы, и мутноватые глаза.

- Как угодно, милейший мистер Лонгботтом, как угодно. Но мы подготовились к встрече с вами. Даже узнали о некоторых ваших привычках. Травяной чай, не правда ли?

Интересно, все французы так суетливы? Что-то я не припомню… хотя Флер, да. Мне всегда казалось, что её слишком много. И что это за "мы"?

- Акцио.

Сервированный чайный столик въезжает в холл.

- Прошу вас, мистер Лонгботтом. Вам…

Душистый горячий напиток льется из зависшего над фарфоровой чашкой чайничка.

Мята, жасмин, что-то еще, чуть терпкое…

Лемель смотрит, как я принюхиваюсь, с каким-то жадным любопытством.

Чашка парит около моей руки.

- Ну, мистер Лонгботтом?

Может, он ненормальный? Это же просто чай.

Я берусь за теплое блюдце.

И…

«Это же просто чай», - думаю я, почувствовав отвратительный рывок вниз, вправо-влево, еще раз вниз.

В чашке, может, и чай. Вот только блюдце – портключ.

читать дальше